Сергей Беляев - Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]

И если представить себе, что люлька, в которой я лежал, на самом деле была ложкой мощной катапульты, то читатель легко поймет все остальное.

Я глубоко вздохнул и поймал взгляд Клипса, как бы говоря: «Приготовился».

Клипс отбросил банджо и эффектно дал сигнал машинистам за кулисами, оглушительно выстрелив вверх из пистолета. Оркестр грянул с такой силой, что казалось, рушились стены. Пружина катапульты распрямилась, и я стремглав взлетел под самый купол цирка. Слабонервные леди, вероятно, пронзительно взвизгнули, но я ничего не слыхал.

По крутой траектории я уже падал вниз.

Сила пружины катапульты, рассчитанная на вес моего тела в костюме, с математическою точностью заставляла меня попадать в определенный участок арены. А на этом месте стоял небольшой бак, сделанный из прозрачной пластмассы и наполненный солевым раствором определенной концентрации. Летя вниз головой, я непременно должен был попасть в этот бак. Коснувшись поверхности раствора, я должен был сделать мгновенный поворот так, чтобы оказаться сидящим в баке. Фокус заключался в том, что всю живую силу падения поглощал мой активный поворот в жидкой среде. На репетициях все это получалось у меня превосходно.

И теперь я проделал на глазах зрителей этот головоломный номер. Соленая вода неприятно щипала губы. Клипс подал мне руку, и я выпрыгнул на песок.

Громадные прожекторы освещали меня всеми цветами радуги. Восторженный рев зрителей заглушал триумфальную музыку.

— Раскланивайся же, чертенок! — прошипел Клипс, больно сжимая мою руку.

Но я хотел бы провалиться сквозь землю.

В уборной на меня набросили мохнатую простыню, и массажист занялся растиранием моего уставшего от нервного напряжения тела.

— Все в восхищении! — вбежал в уборную сам директор. — Какую сногсшибательную прессу мы будем иметь завтра! О'кэй! А в зале что творится! Тридцать шесть истерик! Семьсот человек охрипли, вызывая вас! Предлагаю контракт! Тысяча за прыжок! Турне вокруг света…

— Дайте мальчику прийти в себя, — взмолился Клипс с восхищением глядя на меня.

«Эти люди доконают меня, — подумалось мне в этот момент, и леденящая внутренняя дрожь пробежала по всему телу. — Рано или поздно я сломаю себе шею. Правда, каждый раз проверяют пружину и подбрасывают сначала мешок с балластом, но… но если… тогда я не увижу Эдит, не вернусь в Эшуорф…» Безотчетный страх, охвативший меня недавно на арене, всецело овладел моей душой. Отделаться от этой своры дельцов было не так-то просто, но, к счастью, я вспомнил джентльмена с трубкой и его манеру разговаривать.

— Немного терпения, — сказал я. — Вы будете наживать на мне сто на сто. Платите за сегодняшний прыжок. Нет, не чеком, а наличными.

Директор выбросил на столик деньги.

Я даже не посмотрел на них.

— А теперь дайте мне успокоиться, — попросил я усталым голосом.

В двери ломились репортеры, фотографы. Клипс и директор замахали руками:

— Чемпион не может принять вас, джентльмены.

Комната опустела. Я быстро оделся, предварительно повернув ключ в двери, сунул деньги в карман и выглянул в окно. Водосточная труба спускалась вниз рядом. До нее можно было достать рукой.

Гримировальным карандашом на обороте афиши я крупно написал:

«Милый Клипс! Я не хочу больше рисковать жизнью».

Этот плакат я прикрепил к зеркалу на столике и осторожно раскрыл окно. Двор внизу, на мое счастье, был пуст.

Испытывая радостное чувство освобождения, я перешагнул на подоконник и уцепился за трубу.

ТРЕТЬЯ ТЕТРАДЬ

I

Я сошел на берег в Калькутте. Над головой стояло индийское солнце, яростное и обжигающее.

Судьба забросила меня сюда после странствий в качестве третьестепенного актера эстрады.

Последним этапом моих скитаний была Африка, где я вместе с одним веселым предпринимателем странствовал по ярмарочным балаганам в окрестностях Кейптауна.

Очень естественно я там изображал сомнамбулу и позволял партнеру протыкать мне щеки тонкими вязальными иглами, что тот проделывал очень ловко. При этом партнер уверял публику;

— Леди и джентльмены! Перед вами всемирно известный Пэм Сингль, находящийся в полной каталепсии.

Закрыв глаза, я и не думал спать. Мне было стыдно заниматься пустяками, и я помышлял о другом, более достойном занятии. Я попал в какое-то чертово колесо, которое катило меня, по всей вероятности, в пропасть. Но я вовремя получил дельный совет.

В ярмарочном зверинце работал укротитель, долговязый верзила, именовавшийся на афишах: «Повелитель гиен». Вид у него был свирепый, он проделывал массу фокусов, от созерцания которых у зрителей мороз пробегал по спинам. Он умел глотать шпаги, зажигал керосин во рту, пуская на два фута вверх огненный фонтан, и вступал в единоборство с черным гималайским медведем. Но за кулисами это был на редкость тихий и скромный парень.

Он и натолкнул меня на мысль поехать в Индию.

— Там вы устроитесь лучше, Сэм. Я свыкся с этими бурами и африканскими метисами, тут и умру. А у вас жизнь впереди, у вас диплом. Только там он произведет впечатление, а не здесь, на краю света.

Повелитель гиен познакомил меня с агентом фирмы, которая поставляла в зверинцы обезьян с острова Мадагаскар. И с юга Африки мы с ним поехали на север. В каюте парохода агент спал без просыпу, а храпел так, что к нам заглянул помощник капитана.

— Вы, кажется, везете с собой ручного бегемота?

На острове Маврикия я расстался с попутчиком. Ему предстояла пересадка и еще два дня пути до Таматаве, порта на восточном берегу Мадагаскара.

Я в одиночестве пересекал Индийский океан, в думах своих сравнивая двух людей-Клипса и Повелителя гиен. Первый часто повторял философическую мысль:

— Чем больше рискуешь жизнью, тем больше тебе платят.

А Повелитель гиен, дружелюбно пожав мне руку, на прощанье сказал:

— Счастливого пути, Сэм. Желаю вам встретить в жизни такой риск, чтобы не думать об оплате.

Да, разные люди на свете…

На площади около калькуттской пристани меня оглушил шум и гам большого города. Грохот трамваев, гудки авто, крики носильщиков и продавцов, пронзительные звуки флейт факиров и завывания нищих совершенно ошеломили меня. За время путешествия по океану я привык к тишине.

Мрачный и растерянный, я стоял, изучая рекламы отелей и раздумывая, куда направить путь. Надо было экономить скудные средства, которые у меня остались от океанского путешествия. Весь мой скромный багаж состоял из дорожного мешка и не представлял особой ценности.